– Вы мне льстите, но, к сожалению, когда я опутан серебряными цепями, я могу говорить только правду.

Генри Нострум покосился на брата.

– Он прав, – неуверенно подтвердил Уильям. – Серебро не позволяет ему лгать. Значит, еще одна жизнь мальчишки бродит где-то поблизости.

Гвендолен, Усердный Маг и большая часть колдунов сочли это известие утешительным. Со словами «Пойду и найду ее» девочка стала быстро (насколько ей позволяли туфли с острыми носами) подниматься на возвышенность – туда, где росли деревья. Усердный Маг последовал за ней. Когда Гвендолен проходила мимо ведьмы в высокой зеленой шляпе, та одобрительно закивала:

– Правильно, милочка. Нам всем надо поохотиться за киской, – и, повернувшись к толпе, издала пронзительный ведьмовской крик: – Эй, всем искать киску!

И все бросились на поиски, подоткнув юбки и придерживая воскресные шляпы. Луг мгновенно опустел. Деревья, возвышавшиеся по краям, задрожали, закачались и заскрипели. Однако сад вовсе не собирался впускать непрошеных гостей. Деревья выталкивали разноцветных ведьм, сизых чародеев и черных колдунов обратно на луг, в низину. Мур вновь услышал голос Крестоманси:

– Ваши друзья, Нострум, чрезвычайно невежественны. Выходить отсюда нужно противосолонь. Может, вы скажете им об этом?

Уильям Нострум кое-как сфокусировал на Крестоманси блуждающий взгляд, а затем помчался вслед за остальными, истошно вопя:

– Противосолонь, братья и сестры! Противосолонь!

– Позвольте сообщить вам, сэр, – обратился Генри Нострум к плененному волшебнику, – вы начинаете меня не на шутку раздражать.

Некромант на мгновение остановился, но, увидев, что деревья снова выталкивают в низину всю ораву колдунов вместе с Гвендолен и Усердным Магом, все-таки зашагал к соратникам, крича:

– Постойте, дорогие друзья! Остановись, дорогая ученица! Противосолонь! Надо идти противосолонь!

Возле арки и яблони остались только Мур и Крестоманси.

Глава шестнадцатая

– Мур! – раздался голос Крестоманси почти над самой головой мальчика. – Мур!

Но Мур не хотел отвечать. Он лежал, разглядывая сквозь листья яблони синеву небес. То и дело его взгляд затуманивался, и тогда Мур закрывал глаза и по его щекам текли слезы. Узнав, как мало он значит для Гвендолен, он уже не был уверен, нужна ли ему хоть одна из его жизней. Он прислушивался к крикам и треску, доносившимся из-за деревьев, и почти желал, чтобы Скрипку скорее поймали. Время от времени у Мура возникало странное чувство, что сам он и есть Скрипка, разъяренная и напуганная, выпускающая когти и царапающая огромную жирную ведьму в шляпе с цветочками.

– Мур, – повторил волшебник. Похоже, он был в таком же отчаянии, как и Скрипка. – Мур, я тебя понимаю. Мы надеялись, что ты еще очень не скоро – возможно, спустя годы – узнаешь правду о Гвендолен. Но ты волшебник, причем, как я подозреваю, волшебник более сильный, чем я сам, – если только захочешь использовать свой дар. Не мог бы ты попробовать свои силы сейчас, пока бедная Скрипка еще не поймана? Пожалуйста, сделай одолжение. Помоги мне хотя бы освободиться от этого отвратительного серебра, чтобы я мог восстановить свою мощь.

Пока Крестоманси говорил, Мур снова почувствовал себя в шкуре Скрипки. Он забрался на дерево, но Усердный Маг и Уполномоченная Ведьма стряхнули его. Он бежал, и бежал, и бежал, а затем проскользнул между лапищами Усердного Мага и прыгнул – прыгнул изо всех сил с огромной, устрашающей высоты. От этого прыжка Муру стало так худо, что он открыл глаза. Листья яблони трепетали, и яблоко, висевшее над головой мальчика, уже почти созрело.

– Что я должен делать? – несчастным голосом спросил Мур. – Я ведь совсем не знаю, как…

– Понятно, – прервал его Крестоманси. – Я испытывал то же самое, когда мне сказали, что я волшебник. Можешь подвигать левой рукой?

– Взад и вперед. Но мне все равно не высвободиться из веревок.

– Неважно. Ведь ты одним мизинцем способен сделать то, чего многим людям, включая Гвендолен, за всю жизнь не удастся. К тому же магия сада должна тебе помочь. Попробуй попилить веревку левой рукой, воображая при этом, что она серебряная.

Мур повернул голову вбок и недоверчиво посмотрел на Крестоманси. Волшебник был растрепан, бледен и очень серьезен. Должно быть, он говорил правду. Мур натянул веревку левой рукой. Веревка как веревка, жесткая и грубая. Тогда мальчик сказал себе: «Это не веревка, а серебро», и веревка стала гладкой. Пилить оказалось сложнее. Мур отвел руку как можно дальше и стал ребром ладони двигать по серебру.

Дзинь. Звяк. Путы ослабли.

– Спасибо, – сказал Крестоманси. – С моими цепями тоже покончено. А вот наручники, кажется, заколдованы посильнее. Может, попробуем еще раз?

Позвенев серебряной веревкой, Мур окончательно сбросил ее с себя (кажется, она превратилась еще во что-то, но он этого не заметил) и уселся на камень. Крестоманси устало побрел к нему, протягивая руки, по-прежнему жалко висящие в наручниках. В это время из-за деревьев показался Усердный Маг, споривший с ведьмой в шляпе с цветами.

– Говорю вам, кошке крышка. Падая, она пролетела добрых пятьдесят футов.

– Но разве вам не известно, что они всегда падают на лапы?

– Почему же она так и осталась лежать? Мур понял: нет смысла тратить драгоценное время, представляя себе ужасные картины. Он схватился обеими руками за наручники и рванул их.

– Ой! – вскрикнул Крестоманси. Наручники упали в траву. Мур обрадовался своему только что открытому таланту. Он поднял наручники и приказал им стать свирепыми орлами.

– Преследуйте Нострумов, – скомандовал он им.

Левый наручник послушался и стремительно взмыл вверх, а вот правый так и остался самим собой и снова упал на землю. Тогда Муру пришлось взять его в левую руку, после чего тот все-таки превратился в орла и присоединился к своему товарищу.

Мур поглядел на Крестоманси. Волшебник стоял под яблоней и смотрел в сторону холма, по склону которого, спотыкаясь, спускался разговорчивый человечек по имени Бернард. Его воскресный галстук был для удобства развязан, а в руке Бернард держал карандаш и газету, развернутую на странице с кроссвордами.

– Волшебство, пять букв, заканчивается на «я», – бормотал он.

Тут он поднял глаза и заметил, что костюм Крестоманси перепачкан древесной корой. Потом он увидел цепочки для часов, Мура, веревку и множество людей, бегающих между деревьями по холму.

– Силы небесные! – удивился Бернард. – Извините… я не знал, что вы во мне нуждаетесь. Остальных тоже позвать?

– Да, и побыстрее, – ответил волшебник. Ведьма в шляпе с цветами углядела, что Крестоманси удалось освободиться от цепей, и заверещала фальцетом:

– Они готовятся к бегству! Остановите их! Ведьмы, колдуны, некроманты и маги высыпали на луг – Гвендолен, конечно же, была в их числе – и принялись поспешно творить заклинания. По саду разнеслось гудение, и над лугом повис привычный запах колдовства. Тогда Крестоманси поднял руку, словно призывая к тишине. Но гудение только усиливалось и становилось все более злобным. Впрочем, никто из колдунов не осмелился подойти ближе. Не остановились лишь Уильям и Генри Нострумы: пыхтя и вопя, они со всех ног улепетывали от огромных орлов, которые их преследовали.

Бернард погрыз карандаш и наморщил лоб. – Какой ужас! Их же целая толпа! – промолвил он.

– Старайся изо всех сил, – попросил его Крестоманси, тревожно поглядывая на гудящую толпу. – Я помогаю тебе, чем могу.

Кустистые брови Бернарда подпрыгнули: на склоне прямо над ним возникла мисс Веникс. В одной руке она держала настольные часы, а в другой – скатерть. Возможно, из-за того, что домоправительница стояла на возвышении, сама она казалась еще выше, а ее пурпурное платье – еще ярче.

– Потребуется полный сбор, чтобы справиться со всей этой оравой, – рассудила мисс Веникс, мгновенно оценив положение.